Считается, что парентификация — это когда родитель и ребёнок меняются местами. Но это не совсем так.

Посмотрим на эту проблему глазами ребенка: «Что я вижу в лице родителя? Что я слышу? Что чувствует тело? Как меня держат, как прикасаются?
Насколько надежны те, кто обо мне заботятся?»

Или глазами выросшего ребенка, который находится в терапии: «Насколько надежен мой терапевт, будет ли он доступен после сепарации?
Способны ли они выдерживать мои эмоции?»

Для малыша непредсказуемый взрослый создаёт постоянное ощущения растерянности и непонимания, что будет дальше.
Ребёнок начинает прогнозировать, что что-то может случиться.
Нестабильное, амбивалентное поведение родителя пугает. Такой родитель не может успокоить, дать почувствовать безопасность.

Ребёнок постоянно наблюдает за родителем, фиксируется на нём. Что сейчас будет? Расслабиться невозможно. Через зеркальные нейроны он считывает состояние родителя. «Я чувствую то, что чувствуешь ты, я отвечаю за твои чувства, ты за мои. Мы сообщающиеся сосуды».

Такие дети кажутся маленькими взрослыми, так как рано начинают заботиться о родителях:
«Я забочусь о тебе, чтобы ты позаботилась/ся обо мне».

Некоторые дети так и не умеют отделяться и до конца отличать себя от другого. Ребёнок не взрослеет, так как для того, чтобы стать отдельным и самостоятельным – нужна безопасность и поддержка.

Внутри созависимого взрослого напуганный ребёнок, который фиксирован на других, он ждёт заботы, он одинок, он не верит, что кто-то позаботится, или боится поверить и не может принять заботу. Близость болезненна. Но он продолжает ждать, ему каждый раз очень обидно. Он контролирует других, но его собственная жизнь нередко выходит из-под контроля. Если такой человек отводит взгляд от других (мамы, детей, партнера) и смотрит внутрь себя, на свою жизнь, – ему может стать хуже.

«Я чувствую то, что чувствуешь ты, но Я — не ты». Это то, к чему мы хотим прийти в терапии.

Татьяна Пирогова, EMDR-психолог и супервизор.